"Жил-был маленький золотистый лунный лучик. Он был совсем тонкий, с трудом пробивался сквозь густые тучи. В сумрачном лесу он часто терялся среди веток, и не мог попасть в комнату через окно, если шторы были задернуты. Он мечтал стать таким, как старшие братья - сильные и яркие солнечные лучи, что бы приносить всем тепло, жизнь и радость.
Лучик печалился: «Неужели я всегда буду таким слабым? Что я смогу сделать хорошего?"
Но однажды красивая серебряная звездочка сказала ему: « - Мы с тобой - особенные. Мы умеем светить ночью и дарить миру волшебство. Просто гори от всего сердца и ничего не бойся!"
И лунный лучик побежал по темной воду реки и нарисовал сверкающую дорожку. Все птицы, рыбы и даже деревья на берегах залюбовались ею. Потом лучик пробрался в открытую форточку одного дома и ласково погладил по щеке малыша, который увидел сказочный сон. Лучик заиграл на лесной листве и помог заблудившемуся олененку найти свою маму.
А к утру он, усталый и счастливый, возвратился домой - в лунный диск. И спрятался там до заката, до следующих подвигов!"
Эту сказку написал Мишка, ему 12 лет. С прошлой осени он "отказной" у врачей. Он написал ее на школьный литературный конкурс, но это не так важно. "...Важно, что он хочет, что бы его сказку читали. Что бы чувствовали - кому нужно и кто захочет..." Когда Мишка лежал в реанимации ему пообещали, что его сказку будут еще читать. На сегодня - ему лучше. Но это одно из тех чудес, что мы можем сделать своими руками - что бы исполнилось желание ребенка и сказка прошла более длиный путь. Мишка заслужил это.
Про одно и то же разные люди по-разному сказки сказывают. Вот что я от бабушки слышал… У мастера Фоки, на все руки доки, сын был. Тоже Фокой звали. В отца Фока Фокич дошлый пошел. Ничего мимо его глаз не ускользало. Всему дело давал. Ворону И ту перед дождем каркать выучил — погоду предсказывать.
Сидит как-то Фока Фокич — чай пьет. А из самовара через паровик густо пар валит. Со свистом. Даже чайник на конфорке вздрагивает.
— Ишь ты, какая сила пропадает! Не худо бы тебя на работу приставить, - говорит Фока Фокич и соображает, как это сделать можно.
— Это еще что? — запыхтел-зафыркал ленивый Самовар. — С меня и того хватит, что я кипяток кипячу, чайник грею, душеньку песней веселю, на столе красуюсь.
— Оно верно, — говорит Фока Фокич. — Только песни распевать да на людях красоваться всякий может. Неплохо бы тебя, Самовар, хлеб молотить приспособить.
Как услыхал это Самовар — вскипел, кипятком плеваться начал. Того гляди, убежит. А Фока Фокич сгреб его да на молотильный ток вынес и давай там к нему рабочее колесо с хитрым рычагом пристраивать.
Пристроил он колесо с хитрым рычагом и ну Самовар на полный пар кипятить.Во всю головушку Самовар кипит, колесо вертит, хитрым рычагом, как рукой, работает.
Переметнул Фока Фокич с рабочего колеса на молотильный маховичок приводной ремень и:
— Эх, поспевай, не зевай, снопы развязывай, в молотилку суй.
Стал Самовар хлеб молотить, паровой машиной прозываться. А характер тот же остался. Сварливый. Того гляди, от злости лопнет — паром обварит.
— Вот ты как! — говорит Фока Фокич. — Погоди, я тебе работенку получше удумаю.
Долго думать не пришлось. Захромала как-то у Фоки Фокича лошадь. А в город ехать надо. И надумал Фока Фокич Самовар запрячь. Повалил Фока Фокич Самовар набок. Загнул ему трубу, чтобы она в небо глядела. Приладил под него крепкие колеса. Отковал хитрые рычаги-шатуны да
и заставил их колеса вертеть. А чтобы Самовар со злости не лопнул, добрым железом его оковал. Потом прицепил к Самовару тарантас, а к тарантасу телегу, загрузил чем надо, поднял пары и:
— Эх, поспевай, куда надо поворачивай. Пару поддавай! Стал Самовар людей и поклажу возить —паровозом прозываться. А характером еще злее стал.
— Ну ладно, — говорит Фока Фокич. — Я тебе не такую работу удумаю. Опять долго ждать не пришлось. Лето безветренное выдалось. Паруса на кораблях, как трава в засуху, сникли. А за море ехать надо. Хлеб везти. Тут-то и надумал Фока Фокич Самовар на корабль перенести. Сказано — сделано. Трубу еще выше нарастил. Самовар в трюм поставил. Корабельные колеса смастерил, а к ним шатунные рычаги приспособил и:
— Эй, не зевай, успевай! Рулем рули — куда надо правь.
Начал Самовар людей да товары за море возить — пароходом прозываться. Тут-то уж он вовсе послушным стал. Уступчивым. Вот как оно, дело-то, было. Другие, может быть, и по-другому рассказывают. Только моя бабушка врать не будет. Сама она это все видела и мне пересказала. А я — вам.
Снег пошел, ура! Не знаю, насколько будет уместна эта новогодняя история, которую набросал сегодня со скуки утром... Немного путано и непонятно, зато актуально.
"Состояние жуть. За окном дождь. Город еще спит. Серое, свинцовое небо. Все затихло перед бурей. Воздух тяжелый и вязкий, хоть на хлеб мажь. Мир застыл в ожидании торжественного момента. Так, дорогие мои, и идиотом недалеко стать. Подумать только, через какие то часы наступит новое время. Один диагноз – Новый год. "
Всю эту нездоровую атмосферу усугубляет еще зеленая трава, осенняя промозглость и слякоть. Крадусь к окну, одергиваю шторы. С улицы меня приветствует рыжий пес. Во дворе он появился может год назад, невесть откуда, вроде не было его, а тут объявился. Красивый. Идешь открывать форточку, а он выцеливает твое окно. Караулит, значит. С приветливой улыбкой слабоумного машу ему в ответ. Видимо успокоившись, он оборачивается и трусит в соседний двор. Чего ему надо? Глаза жгучие, карие, зрачки – две бездны, все в них умещается: и наш вывалянный в грязи мир, и наш быт и скука. Все он понимает, и от этого глаза его кажутся безнадежно грустными. Я его про себя за недостатком фантазии Тузиком зову. Милый.
Он думал.
Часы. Манометр. Время. Хронометраж. Какая же это все это чушь. Польза, скажут некоторые, мол, в хозяйстве без этого никак. Так то оно так, но зачем вещи, которые своим существованием делают изобретателя своим заложником? Тусклые фонарики, серые блочные дома, чахлый, вечно умирающий мир. И нет в нем места для счастья и улыбок. Вот уходит год… Хочется взрослеть, крепнуть, быть большим и сильным, а вырастаешь и понимаешь, что лучше было бы оставаться маленьким, зависящим от кого-либо, зато под теплым крылышком. Вообще дураком или инфантильным быть оно выгодней и спокойней для нервов. Вот утекает этот год, а он все думает, к чему же так год от года все неспокойней и тяжелее становится. Качнулся маятник и очередные триста шестьдесят пять дней, которым пророчили чудеса и успех не принесли ничего кроме насилия, жестокости, бесконечной человеческой тупости, хотя, впрочем, как всегда. Неспокойно стало жить. На улицу выходить страшновато. Стрелять стали. Восток залит огнем. Там где не стреляют жить не проще – там бьют подлостью и втаптывают в грязь. Наркомания, алкоголизм… Бичи человеческие, хотя по сути человек сам себе самое страшное наказание. Все ему скучно, все ему нужно энергию свою неуемную в пакости пустить. Все ему мало, где плохо лежит – стянуть надо. Не удалось тихо, значит, в морду бить будут. И спрашивается, куда тебе столько для брюха то? Жизнь ради предметов. Философия проста - у кого предметов больше – тот сильнее и тому, логично предположить, проще. Проще жить в свое удовольствие, не считаясь с чужими интересами, свободами, желаниями. Проще не любить, проще достигать сомнительных высот. Как мало любви и тепла. Счастье – в груде мусора. Пойди, да покопайся. А спрос на него высокий, так что опять придется морду бить. Закономерность такая – если где прибавилось, то где-то поубавилось.
Счастье оно одно для всех, неделимое и постигается оно вместе. А они дерутся. Смешно. Конечно, устают, конечно, после драки нужно расслабится, зализать раны, остепенится, чтобы следующий удар был точнее и сочнее, прямо в челюсть, чтобы хрустнуло. Громко, с эхом. Не любят. Не знают, что такое счастье и придумывают его. Все оттого, что не ведают, что творят и чего хотят. Назначают дату, пьют, улыбаются, танцуют, веселятся. Заложники часов и календаря. Им нужен повод для радости. Они верят, что старые дрязги остаются позади, а впереди накатанная дорожка, шоссе, заваленное призами по обочине, только бы найти. Они провожают грязь, закрывая на нее глаза. А она с ними, тут же, рядом, на соседнем стульчике, притаилась и ждет, когда куранты пробьют двенадцать, пройдет похмелье и начнется “новый мир”. Жизнь по календарю. Разве так можно?
Душа его, исполосованная, и видавшая виды, завыла. Ведь счастье оно такое простое! Ведь ему не нужны ни часы, ни календари, ни крашенные бумажки, ни блестящие металлы, ни ограненные камни. И его сложность – в простоте. Все мы ждем подвоха, что не может быть оно так, просто, да и забесплатно. Не может и все. Мы счастье материализуем, чтобы понюхать и потрогать. Мы дарим подарки и не дарим внимание, взаимопонимание, ту же избитую любовь, наконец! Заврались, что поверить не можем, что нас не обманут. От того же подвоха ищем.
Да что все о пустом, да о пустом!? Кому это интересно?! Кому это нужно, если жизнь по календарю вошла в привычку? Сегодня нужно плясать. Да вот как-то не ладиться ребята, не складно получается. В душе его – дырка. Сидит он и бестолково трет эти свои мыслишки глобального характера, понимая, что изменить ничего не удастся и от этого ему становится паршиво. В праздничный то день! Еще и погода не способствует. Где это видано, в декабре да дождь! Видимо земля налетела на земную ось, черти скоро из пекла, того и гляди повалят. По секрету. Он снег любит. По нему даже идти приятно, не хлюпает. Белый, сверкающий. Все видно, все четко. Кто где наследил понятно. Черным по белому. И не уйти от ответа и погони. Наплевали вы, нагадили, пожалуйста, все на поверхности, ничего не скрыто, и тут уже ваше дело, нос ли кривить, либо меры принимать.
Время меж тем шло. Солнечный диск прошелся по небу последнего дня этого Мира, и сгустилась тьма. На улицах снова стало тихо, лишь из открытых форточек доносился звук бьющейся посуды, рев музыки, радостные возгласы, хохот и чувство приближающегося чуда. Из ближайшей форточки послышалось протяжное “ура”. Где-то хлопнули первые хлопушки, и забили огнем фейерверки. Он посмотрел на небо. Глаза его заблестели отражением звезд. Было там что-то еще. Хаотичное, глупое, приятное. Снег. Просто снег. Он вскочил на задние лапы и принялся ловить снежинки ртом. Чудо. А потом он бегал, оставляя на снегу следы. Чтобы всем было видно.
Я высунулся из окна, подставляя лицо снежинкам. Потом я заметил Тузика. Он посмотрел на меня так же, как и утром, в той же позе и манере. Только исчезла бездна в его глазах. Впервые они не казались грустными. С искренней улыбкой, я отсалютовал ему и провожал взглядом, наблюдая, как он убегает в соседний двор, оставляя следы…
“Счастье – это просто. Счастье – это рядом. Каждый счастлив настолько, насколько того хочет” – таков был мой тост в ту ночь. Тузика я больше не видел. И не выследил. Счастье отследить невозможно.
Я расскажу вам сказку о Солнечном Луче, который однажды ослушался Солнца, осмелился спорить с Законом Природы и попал из-за этого в очень неприятную историю.
Солнце, ближайшая к нам звезда, светит ярко, греет жарко и нежно. В его огненной гриве и бороде живет множество горячих, искрящихся лучей. Но в космосе тем не менее все равно очень холодно, темно, даже черно. Отчего же так?
– Закон Природы, – коротко отвечало Солнце. Солнце постоянно кидало на Землю снопы, охапки, маленькие горсточки лучей: в зависимости от того, проплывала ли под ним злая Сахара, яркая Куба или мягкая Карелия. И всегда Солнце предупреждало свои лучи:
– В вашем распоряжении столько-то солнечных часов. И никуда не отклоняться!
– Ну почему же нельзя чуть-чуть, немножко побегать по холодному Космосу? Согреть его? – спрашивали иногда Солнечные Лучи.
– Нельзя, – строго отвечало Солнце, – невозможно: Закон Природы. Солнце отправляло свои лучи не только на нашу голубую Землю, но и на красный Марс, и на зеленоватую Венеру, и даже на самую далекую нашу планету – всегда печальный Плутон. Но Солнечный Луч, о котором сказка, бывал пока только на Земле.
Однажды по воле Солнца наш Солнечный Луч и целый миллион миллионов его братьев оказались в чудесном краю. Это был огромный луг, поросший высоченной зеленой-зеленой травой, а в траве - красные, синие, желтые, белые цветы. Солнечные лучи прыгали по цветам и пели на своем солнечном языке. По лугу бежала женщина в белом платье и красивой белой, с большими изогнутыми полями шляпе. За руку она держала маленькую девочку.
– Смотри, смотри, – почти кричала красивая женщина, хотя девочка была рядом, – смотри же! Мир пронизан Солнцем! Мир пронизан Солнечными Лучами!
И надо же было, чтоб эти слова услышал наш Луч!.. Он будто застыл, закачался на ромашке, повторяя про себя: "Мир пронизан Солнечными Лучами". И... собрав все свои силы, Луч ринулся в путь.
– Несправедливо, несправедливо! – твердил он на лету. – Эта женщина в красивой шляпе думает, что весь мир пронизан нами, лучами Солнца. А там, далеко, темно и холодно. Потому что, видишь ли, ЗАКОН ПРИРОДЫ!
И Солнечный Луч помчался пронизывать мир, потому что так, он считал, будет гораздо лучше.
А что же Солнце? Оно не видело, куда и зачем полетел его Лучик? Да нет. Солнце, планеты, кометы и прочие космические жители и, уж конечно, сам Закон Природы своим волшебным зрением отлично видели крошечный, вернее, почти никакой по сравнению с Космосом Лучик. Почему же тогда Солнце его не остановило? Может быть, и Солнце тоже не считало Закон Природы абсолютно верным? Не знаю. Одно знаю точно: Солнце тряхнуло огненной гривой и решило – разрешу!
Сначала лететь было не трудно, не страшно, даже интересно. Мимо проплывали планеты, о которых раньше рассказывали другие Солнечные Лучи.
Вот немного странная планета Нептун. Этот самый Нептун только и делает, что примеряет то так, то эдак свое, как он считает, очень оригинальное кольцо.
Но вот показалась печальная планета Плутон – край подвластной Солнцу страны или, как говорят люди, Солнечной системы. Дальше Солнце не сможет помогать своему Лучу. И оно, почти испугавшись, приказало:
– Вернись! Иначе я не знаю, что с тобой случится. Ведь твоя сила, твое тепло, твой свет без меня...
– ...исчезнут без вас, о Солнце,- медленно и спокойно сказала печальная планета Плутон. А в этот миг мимо нее промчался Солнечный Луч, не обратив внимания на приказ Солнца и повторяя про себя заветные слова: "Мир пронизан Солнцем. Я маленький, но солнечный. Мир пронизан Солнцем".
Теперь все. Теперь за пределами Солнечной системы только Закону Природы был подвластен Солнечный Луч. Конечно, Закон Природы с самого начала следил за этим прямо-таки безобразным, с его точки зрения. поступком Солнечного Луча. Он решил непременно строго наказать нарушителя. Это сначала. А потом?
...Все труднее лететь Солнечному Лучу. Все меньше сил у него оставалось. Все холоднее становилась горячая ниточка Солнца, все тоньше, все бледнее. Солнце уже не могло помочь своему Лучу. Но Закон Природы тоже не так жесток, как иногда кажется.
– Возвращайся! – велел он Лучу. – Немедленно! Пока совсем не замерз. Я прощаю тебя.
Но Луч летел вперед. Бледнел, замерзал, если бы у него были зубы, он бы, конечно, сжал бы их, чтобы не стучали. И летел... Летел. Летел, и все... И все тут.
Замерли в тревожном ожидании Солнце, планеты, даже далекие незнакомые звезды. Ждали. Ждал Великий Закон Природы. А маленький усталый Солнечный Лучик летел. Он все равно хотел, чтобы весь мир был хоть чуть-чуть пронизан Солнцем. Но Закон Природы не привык к неповиновению, а потому он просто-напросто швырнул Лучик в самую середину огненной гривы Солнца. Здесь среди других лучей бледный и почти замерзший Лучик сразу отогрелся и засветился так же ярко, как прежде.
– Благодарю Вас, Ваше Могущество Великий Закон Природы, – склонилось в поклоне Солнце.
– Следить за своими лучами нужно лучше, а то безобразие какое-то получается, – проворчал Закон Природы и добавил: – Приказываю тебе, Солнце, отнять у этого Луча способность понимать язык людей. И про себя пробормотал: "На всякий случай, мало ли..."
– Повинуюсь, – ответило мудрое Солнце.
Солнце сказало "повинуюсь". Но первый раз в жизни, а ему уж за несколько миллиардов перевалило, Солнце, честное, как огонь, решило солгать. Оно не запретило Лучу понимать язык людей. Почему? Кто знает...
МагАзин
Давно-давно жил известный маг и волшебник. Звали его Азин.
Азин всё умел делать, поэтому люди приходили к нему с самыми различными просьбами. Маг никому ни в чём не отказывал, всем помогал. Прошло несколько столетий, но люди всегда любили и великого мага как верного друга и помощника, ведь волшебники не стареют. Иногда Азин оставлял в своём доме волшебную палочку, назначал самого ответственного человека из населения и уходил на два месяца в горы. Больше не получалось. Чаще всего бывало так: уйдёт волшебник в горы, а кто-то обязательно поссорится.
А что же делал волшебник в горах? Наверное писал картины. Уходил он всегда в живописные места, да и дома у него висело много картин.
Но однажды Азин смотрел дома телевизор. Передачи, как назло были самыми скучными. Щёлкая пультом, он наткнулся на очень интересное кино. В кино он увидел красивую актрису и полюбил её. Кино закончилось и вскоре началась передача про самых знаменитых личностей. В их числе была и актриса, которая понравилась волшебнику. Ведущий рассказал, что она живёт на Острове Мечтаний."Да, добираться туда далеко. Но ничего"-решил маг.
Волшебник не очень долго собирался. Оставив письмо и запасную волшебную палочку, волшебник отправился на Остров Мечтаний...
Волшебная палочка, оставленная магом самым важным людям, то есть королям, передавалась по наследству.
Однажды принц Анатолий Двенадцатый в сопровождении слуг поехал на охоту за кабаном. Не забыл он взять и волшебную палочку. Кабан бегал как заяц: петлял, путал ходы. Принц со слугами заблудились и решили остановиться на ночлег. Перед сном принц выходил и считал звёзды. Досчитав до ста, он отправлялся спать. И в эту ночь он вышел из палатки и присел на пень. Насчитав сто звёзд, принц встал с пня и ушёл спать. И даже не заметил, как волшебная палочка выпала у него из кармана...
С тех пор людям пришлось учиться самим обеспечивать себя необходимыми благами. А чтобы стало ещё удобнее это делать, они построили такое здание, где продавали всё что нужно для жизни. И решили назвать это здание "МагАзин". Но директор посчитал за ошибку поставленную большую букву в середине слова. Теперь его так и называют "Магазин".
Последний раз редактировалось Багира 02 янв 2013, 22:39, всего редактировалось 1 раз.
Мобильная версия
